Богослужения Страстной седмицы

Службы Страстной седмицы и Пасхи, являющиеся вершиной и центром всего литургического года Православной Церкви, отличаются от служб остального времени года, прежде всего, наличием в них множества библейских [1] чтений и совершенно особой – как по содержанию, так, отчасти, и по форме – гимнографии. Историческое исследование показывает, что выбор тех или иных библейских чтений и создание страстных и пасхальных песнопений, вошедших в православную Триодь, не является результатом деятельности одного литургического центра в одну определенную эпоху; напротив, в византийском послеиконоборческом монастырском богослужении Страстной седмицы и Пасхи (которое и стало образцом для всей православной литургической практики второго тысячелетия христианской эры, вплоть до наших дней) соединились вместе две древние традиции двух разных городов – Константинополя и Иерусалима, – которые были также пополнены значительным количеством гимнографии нового (для того времени) типа, оформившегося в VII-VIII вв. и связанного с именами таких песнопевцев, как прп. Андрей Критский, прп. Косьма Маюмский и др. Процесс этого масштабного синтеза прошел в VIII-IX вв.; в последующие века византийское страстное и пасхальное богослужение претерпело еще несколько не столь значительных изменений.

Церковь примата Петра на побережье озера Кинерет

В статье Дмитрия Шабанова комментируются некоторые пункты документа «Роль епископа Рима в общении с Церквами в I тысячелетии», который был выработан Координационным комитетом Смешанной православно-католической комиссии по богословскому диалогу на о. Крит 27 сентября – 4 октября 2008 г. В центре внимания автора – представления о власти и служении Патриархов, существовавшие в Антиохийском Патриархате и Селевкийском Католикосате в V в.

В статье Дмитрия Шабанова комментируются некоторые пункты документа «Роль епископа Рима в общении с Церквами в I тысячелетии», который был выработан Координационным комитетом Смешанной православно-католической комиссии по богословскому диалогу на о. Крит 27 сентября – 4 октября 2008 г. В центре внимания автора – представления о власти и служении Патриархов, существовавшие в Антиохийском Патриархате и Селевкийском Католикосате в V в.

Никифор III Вотаниат между св Иоанном Златоустом и Архангелом Михаилом Миниатюра Слова Иоанна Златоуста Константинополь, 1078-1081 гг.

В продолжение темы, касающейся особых прав предстоятелей на Востоке, публикуется статья Дмитрия Шабанова, в которой основное внимание уделяется развитию учения о примате Петра в IV–X веках.

Всем известны претензии Рима на «примат Петра» и связанное с этим особое положение римских пап во Вселенской Церкви. Однако на православном Востоке также существовали родственные концепции, в рамках которых «особые права» присваивались патриархам или, лучше сказать, «предстоятелям» отдельных Поместных Церквей, поскольку не всегда эти обладатели «особых прав» были патриархами. Под «особыми правами» мы понимаем такие привилегии и вообще такое понимание статуса предстоятелей, которое фактически присваивало им почти новую священную степень, резко разграничивая предстоятелей от всех прочих епископов. Именно о таких предстоятелях и о таких правах пойдет речь в нашей статье.

 I. Вера, весть, вещность

Говоря о таинстве, мы не разумеем лишь те семь сакраментальных действий, текст которых можно найти в богослужебных книгах. Мы имеем в виду таинство веры как исток, в котором берут начало все молитвенные и обрядовые действия Церкви. Язык служит их одеянием, которое бывает царским или будничным, наброшенным на ходу или же никогда не снимаемым, так что любой разговор о его обветшании уже становится покушением на неприкасаемый запас национальных святынь и интимных религиозных чувствилищ. Ибо молитва не меняет облачений; словесное платье, ею однажды выбранное, становится ее кожей, телом, жизнью, материей верования. Последнее сочетание слов, возможно, заденет наш слух; мы не привыкли говорить о телесности бесплотного, разве что когда речь зайдет об «умозрении в красках». Но не краски ли позволяют обрести «умозрению» его наглядность и вещность? Разве вещество языка не годится для создания словесной иконы, материальной основы для выражения невидимого?

В связи с официальным визитом Президента Российской Федерации В. В. Путина в Италию, в частности в г. Бари, в средствах массовой информации появились следующие сообщения:

«Хотелось бы надеяться, что вопрос о передаче храма в собственность Русской Православной Церкви будет решен положительно, так как это станет восстановлением исторической справедливости, - сказал владыка Иларион¹ в интервью „Интерфаксу"… Русская Православная Церковь благодарит итальянские власти за решение вернуть Московскому Патриархату храм святителя Николая и Дом паломников в городе Бари".

Подворье Русской Православной церкви в Бари

На фоне в целом худосочного православного паломничества в Италию ярко выделялось стремление русских попасть в Бари, для поклонения мощам св. Николая Чудотворца. Объяснялось это необычайно широким почитанием на Руси Святителя Мир Ликийских (1). Если русский богомолец в Италии часто смущался мыслью, что само наличие здесь многих святынь есть результат хитрости латинян и грабежей крестоносцев, то в Бари он примирялся с этим признанным Русской Церковью праздником "перенесения мощей Святителя от Мир Ликийских в Барград” (так называемый Никола-вешний).

Николо-Барградская церковь в Песках

Поскольку он был тесен и неудобен (главки главками, но по размеру он оставался часовней), в 1913 году его решили сделать достойным будущего барградского «побратима». Обе новые церкви должны были достойно представлять православное искусство – их решено было строить в «самом русском стиле» – псковско-новгородском.
История церкви восходит к осени 1870, когда торговцы Старо-Александровского рынка решили построить часовню в память спасения Александра II при покушении на него 25 мая 1867 в Париже. В 1872 проект шатровой часовни в русском стиле был утвержден, однако только 6 декабря 1879 состоялось ее освящение митрополитом Исидором.

Иеромонах Серафим, в миру Юджин Роуз, родился 12 августа 1934 года в Калифорнии, в курортном городке Сан-Диего, и рос в типичной американской протестантской семье. Ещё в детстве он обращал на себя внимание учителей своей одаренностью.

С отличием окончил школу и в 1952 году поступает в колледж в Помоне, недалеко от ЛосАнджелеса. К тому времени Юджина перестает удовлетворять тот вариант христианства, который предлагает протестантизм. По окончании колледжа в 1956 году, Юджин поступил в Академию по изучению Азии в СанФранциско, а ещё через полтора года в Калифорнийский университет в Беркли.

После ремонтов и реставраций, длившихся шесть месяцев, Александровское подворье в Иерусалиме вновь распахнуло двери пред паломниками и посетителями. Почти десять лет доступ к святыням Русского Дома был закрыт  из-за аварийного состояния потолков и крыши.
В настоящее время отдел аварийных зданий иерусалимского муниципалитета с удовлетворением "принял" проведенный ремонт  и снял запрет о доступе и деятельности на подворье.

Главным строением монастыря является русский православный храм св. Марии Магдалины в Гефсимании

 В мае 1881 года, во время пребывания в Иерусалиме Великих Князей Сергия и Павла Александровичей и Константина Константиновича, архимандрит Антонин подал идею будущему Председателю Палестинского Общества возвести храм в память об его упокоенной матери императрице Марии Александровне (1824-1880). Осенью 1882 года указанное архимандритом Антонином место в верхней части Гефсиманского Сада у подножия Елеонской горы, после многих сложностей, было приобретено и записано на имя генерального консула В.Ф. Кожевникова. Для подготовки и решений организационного характера строительства храма два года спустя в Иерусалим направляется В. Н. Хитрово.