Подворье Русской Православной церкви в Бари

На фоне в целом худосочного православного паломничества в Италию ярко выделялось стремление русских попасть в Бари, для поклонения мощам св. Николая Чудотворца. Объяснялось это необычайно широким почитанием на Руси Святителя Мир Ликийских (1). Если русский богомолец в Италии часто смущался мыслью, что само наличие здесь многих святынь есть результат хитрости латинян и грабежей крестоносцев, то в Бари он примирялся с этим признанным Русской Церковью праздником "перенесения мощей Святителя от Мир Ликийских в Барград” (так называемый Никола-вешний).

Как известно, мощи св. Николая были увезены из Византии на Запад в 1087 г., когда город Бари был под властью норманнов и омофором римских Пап (для них впоследствии была возведена величественная базилика, в крипте которой они почивают и до ныне). Русское народное благочестие пыталось оправдать это событие: древняя, киевская, редакция жития св. Николая и последующая агиография распространяли мнения, что Барград в то время был все еще византийско-православным, что сами баряне были греками, что мощи якобы находились в руках нечестивых агарян и что, в любом случае, это было делом промыслительным, в виду грядущей мусульманской угрозы (2). Проникновение в русский календарь празднования перенесения мощей св. Николая — явление исключительное, ибо Константинопольская Церковь могла лишь скорбеть об утрате своей великой святыни (3).

Уже первые русские путешественники на Запад считали святым долгом приложиться к мощам чудотворца. Посланцы на Флорентийский собор (1439), составившие самые ранние описания Европы, кратко упомянули о барградской святыне (4). Стольник П.А. Толстой, посетивший в 1698 г. Бар, как он называл город, первым подробно описал католическую базилику, "в которой лежат мощи великого архиерея Христова Николы” (5). В том же году в Бари побывал граф Б. П. Шереметев (6); есть свидетельства и о паломничестве царевича Алексея (7). 

Неутомимый "пешеходец” и профессиональный паломник В. Г. Григорович-Барский, автор ходившего в списках "Путешествия по святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся”, обрисовав Бари, дал понять, что не вполне одобряет перенесение мощей в Италию: "кости немощно познать от каковаго члена суть, понеже не на своем месте лежат” (8).

Состав поклонников гробницы св. Николая был самым разнообразным. Отзвук в Италии получило паломничество двух русских крестьянок, которые в 1844 г., не зная европейских языков, добрались, по обету, на своей повозке из Перми в Бари. На обратном пути, в Петербурге, они были обласканы царем (9). В 1852 г. в Бари побывал Великий князь Константин Николаевич, подаривший бриллиантовый перстень местному архиепископу, а 10 ноября 1892 г. мощам своего небесного покровителя поклонился наследник престола Николай Александрович, по вкладу которого был выложен новый настил в крипте базилики (10).

Многие пилигримы XIX — начала XX вв. оставили свои впечатления о Бари (11). Они не жалели красок на описание как трудностей своих путешествий, так и изъянов "католической действительности”. Богомольцам не нравились изображения св. Николая в облачении латинского епископа (12), "непристойные хороводы итальянцев” у базилики (13), местный чин поклонения мощам (14), "наглая эксплуатация и дерзкий грабеж” со стороны барийцев (15). Странников печалило отсутствие православных богослужений в Бари (на рубеже XIX–XX вв. здесь проживал некий грек, самозвано рекомендовавшийся архимандритом Германом и совершавший по вкладам богомольцев молебны; русских паломников официально предуведомляли не пользоваться его услугами (16)). Часто высказывалась мысль о необходимости строительства в Бари как странноприимного дома, так и русской православной церкви (17). Паломник из Одессы сообщал, что видел в Бари одну русскую богомолку, которая "чуть не плакала, что некому было отслужить акафист” (18). Он же весьма критически отнеся к барийской обстановке, наполненной по его мнению, духом меркантилизма и стремлением к "опустошению кошельков” пилигримов; не понравилось ему и в базилике: "вся обстановка, сопровождавшая посещение нами церкви Святителя Николая произвела на меня, благодаря практикуемым здесь порядкам и отношению к богомольцам, довольно грустное впечатление” (19). Впрочем, радость от достижения заветной цели чаще всего перевешивала негативные впечатления (20).

Почитание св. Николая выражалось в паломничестве не только в Бари, но и в место, где находилась его кафедра, совершались чудеса и произошла его кончина и погребение — в Миры Ликийские. Начало этому положил ... паломник-писатель А. Н. Муравьев, побывавший в Малой Азии в 1850 г. и обнаруживший полное запустение памятного места. Муравьев начал широкую компанию в России "для восстановления падшей обители” (21). Характерны полемические оттенки его высказываний: "Сюда, сюда в пустынную Миру Ликийскую, а не в калабрийский чуждый нам город Бар должны стремиться православные паломники” (22).

В 1853 г. на средства российского посла в Константинополе графа Н. П. Игнатьева в Мирах был куплен участок земли с руинами монастыря "Новый Сион” и пустой гробницей Святителя. В 1853–1868 гг. прошли работы по их восстановлению, что вызвало противодействие местного греческого епископа, считавшего Миры своей канонической территорией (это выразило настроение части греческого общества, опасавшейся панславизма как угрозу национальным интересам). Война России с Турцией 1877–78 гг. еще больше осложнила ситуацию с русским проектом в Мирах.

Для сбора средств на восстановление монастыря "Новый Сион” в 1875 г. в Петербург прибыли два монаха-афонца. В столице иноков поддержали торговцы Старо-Александровского рынка на Калашниковском проспекте, которые соорудили близ рынка небольшую часовню, освященную 6 декабря ст. ст. (в праздник Николы-зимнего) 1879 г. Часовню назвали "Мирликийской” и посвятили одновременно двум святым: св. Николаю Чудотворцу и св. Александру Невскому, в память избавления императора Александра II от покушения в Париже в 1867 г. (23) Собираемые в часовне пожертвования на "Новый Сион” поступали в Хозяйственное управление при Синоде. 
В 1888 г. капитал, названный "мирликийским” был передан Императорскому Православному Палестинскому Обществу (ИППО), взявшему опеку над русским паломничеством в зарубежные страны. После трагической гибели в 1904 г. председателя ИППО Великого князя Сергея Александровича, ктитора Мирликийской часовни, ее было решено переделать в церковь, что и было осуществлено, скромными средствами, в 1905 г. 

Между тем, в самих Мирах дело зашло в тупик. В 1891 г. турки постановили русские земли в Малой Азии "считать потерявшими своих владельцев”, т. к. они "не обрабатывались русскими” и якобы имели стратегическое значение, а затем перепродали земли своим греческим подданным. В 1910 г. посол при Оттоманской Порте Н. В. Чарыков сообщил в ИППО о "безнадежности в мирликийском вопросе” и дипломатично предложил преобразовать его в "барградский”. По мысли Чарыкова, русская церковь в Италии "громко свидетельствовала бы о высоком благочестии Русской Православной Церкви перед лицом католического мира”. 

Идею посла одобрила Великая княгиня Елизавета Федоровна, ставшая после смерти своего супруга, Великого князя Сергея Александровича, председательницей ИППО. Были приняты соответствующие резолюции, и собранный к тому времени "мирликийский” капитал (246562 руб.) переименовали в "барградский” (24).

Двенадцатого мая ст. ст. 1911 г. в рамках ИППО был учрежден Барградский комитет под высочайшим покровительством императора Николая II, внесшего 10 тысяч рублей. Комитет, возглавленный знатоком древнерусского искусства князем А. А. Ширинским-Шихматовым (25), разместился в Петербурге. Задачей комитета стало сооружение итальянского подворья со странноприимницей для русских паломников и с церковью, достойно выражающей православное искусство.

Средства для подворья собирала вся Россия: помимо всех доходов Николо-Александровского храма на Песках (решением Синода от 29 ноября 1911 г. и ему было присвоено наименование "Барградский”), по высочайшему повелению дважды в год, на Николу-вешнего и Николу-зимнего, во всех российских церквях устраивался тарелочный сбор на строительство в Барграде (26).

Комитет, наученный горьким опытом в Турции, в Италии вел себя осторожно: посланник ИППО, протоиерей Иоанн Восторгов (27) приехал в Апулию в обстановке почти секретной — опасались противодействия как местной администрации, так и католического духовенства. 20 января 1911 г. о. Иоанн послал в комитет телеграмму об успешной покупке земли. По возвращении в Россию он, отчитываясь в ИППО о своей поездке, закончил речь словами: "Да вознесется на дальнем иноверном Западе православный храм с сияющими крестами и куполами!” (28).

Весной того же года в Бари прибыл деятельный член комитета князь Н.Д. Жевахов (29) и видный архитектор В. А. Покровский, произведший экспертизу участка и одобривший место предполагаемого строительства (12 тысяч кв. м, на виа Карбонара, совр. корсо Бенедетто Кроче, № 130).

Возможно, Покровский был одним из кандидатов в авторы проекта подворья. Приезд зодчего близкого к императорскому двору (30) в Италию не мог быть вызван исключительно необходимостью проведения "экспертизы участка”. В тот момент Покровский уже обдумывал проект для русской церкви в Риме, представленный им в Синод в 1915 г. 

Вероятно, предлагал свое участие и М. Т. Преображенский, к тому времени уже возведший в Италии и в других европейских странах церкви в "русском стиле”. Однако заказ получил А. В. Щусев, протекцию которому составила, скорее всего, председательница ИППО Елизавета Федоровна, для которой зодчий строил в 1908–12 гг. Марфо-Мариинскую обитель под Москвой. В личном архиве Щусева сохранилось большое количество эскизов, вариантов разработок интерьеров, рабочих чертежей подворья, датированных 1912–14 гг. (31) Одновременно архитектор составил эскизы для русского храма в Сан-Ремо.

В этот же период комитет выделил 28 тысяч рублей на строительство новой "Барградской” церкви в Петербурге, взамен прежней, переделанной из часовни. Составление проекта было поручено С.С. Кричинскому. Храм был заложен 8 сентября 1913 г. и освящен 15 декабря 1915 г. (снесен в 1932 г.

Русское подворье в г. Бари (вид со спутника)

"Барградские” храмы в Италии и России строились одновременно. Они похожи друг на друга, как братья-близнецы: квадратные в плане, с двухскатными кровлями, одноглавые, с куполами в форме ратного шелома, со звонницами над западными стенами. "Идеологом” построек, предложившим "стиль” в духе псковско-новгородской архитектуры, был князь Ширинский-Шихматов; он же собрал древние иконы для иконостасов обеих церквей (в Бари они не были отправлены из-за начавшейся войны). Председатель комитета лелеял идею создания в Бари, в помещениях подворья, первого в истории зарубежного музея русской старины. Предполагалось экспонировать древние иконы, редкие издания, фотографии всех Никольских церквей в России, а также поручить К. С. Петрову-Водкину роспись интерьеров.

Русское подворье в г. Бари

В октябре 1911 г. ИППО испросило у итальянского правительства официальное разрешение на приобретение в Бари земельного участка, уже купленного на имя частного лица. Разрешение было получено Королевским декретом от 4 января 1912 г. (по европейскому календарю). Законченный Щусевым общий проект подворья был одобрен Николаем II 30 мая 1912 г. со сметой в 414068 рублей. Помимо двухэтажного храма вместимостью в 200 человек в составе подворья был спроектирован странноприимный дом с тремя комнатами первого разряда, четырнадцатью — второго, трапезной, умывальней, палатой для больных паломников, прачечной, баней. В марте 1913 г. в Бари была командирована от ИППО наблюдательно-строительная комиссия, в которую вошли: настоятель будущей церкви о. Николай Федотов, производитель работ архитектор Вс. А. Субботин (32), псаломщик К. Н. Фаминский и смотритель работ И.Д. Никольский. Комиссию возглавил второй священник римской посольской церкви о. Христофор Флеров, постоянно живший в Италии. В начале 1913 г. в соответствии с принятыми правилами св. Синод утвердил "штат церковнослужителей при состоящей в итальянском городе Бари русской церкви” (33).

Русское подворье в г. Бари

Светские власти Барграда приветствовали русскую инициативу: 22 мая (день перенесения мощей) 1913 г., когда состоялась торжественная закладка подворья, на строительный участок, украшенный государственными флагами России и Италии прибыли городской глава Бари и президент провинции Апулии (католическое духовенство в церемонии закладки участия не приняло, как прежде во Флоренции). В фундамент церкви были заложены грамоты на русском и итальянском языках и серебряные рубли; на церемонии читались речи. Пришли телеграммы от царя ("искренне благодарю, желаю успешного окончания постройки храма”), от Елизаветы Федоровны ("соединяюсь в молитвах с вами в этот торжественный день основания нашего храма и дома для паломников”, от Щусева ("поздравляю с закладкой, желаю успеха святому делу”) (34).

Русское подворье в г. Бари

Земляные и каменные работы вел местный инженер Н. Рикко, под надзором Субботина, плотницкие — Д. Камышев. На участке был быстро построен временный дом со звонницей и с верхним помещением для временной церкви, которую освятили уже 24 декабря 1913 г. (35) На церемонии освящения о. Николай Федотов провозгласил начало возрождения православия в Апулии. К марту 1914 г. подворье было подведено под крышу. Весной о.Николай был отозван в Россию, на его место прибыл о. Василий Кулаков (36). 

В чем была причина отозвания первого настоятеля? Официальные документы об этом не сообщают. Однако известно, что у о. Федотова сложились крайне напряженные отношения с местным духовенством. Его попытки служить молебны у гробницы святителя, как того хотели паломники, наткнулись на решительный отказ каноников базилики. В конце концов священнику было вообще запрещено посещать базилику в облачении (37).

Русское подворье в г. Бари

Противостояние в Бари между православным и католическим духовенством было самым острым из всех рассматриваемых центров русского религиозного присутствия. Ультракатолицизм и нетерпимость к другим культам на итальянском Юге вообще были более распространенными. Кроме того, католический клир был, вероятно, растревожен тем, что представители "схизматической” религии вторгаются на его "каноническую территорию”. Конфликт, зашедший в тупик, консисторские власти, вероятно, попытались разрешить заменой настоятеля. 
В июне-июле 1914 г. Бари посетил Великий князь Олег Константинович (через год погибший на войне), который, вникнув в дело, предложил по возвращению в Россию Палестинскому обществу внести некоторые поправки в утвержденный проект. 
Летом 1914 г. подворье открыло временный приют для паломников на 20–30 человек. Однако своему назначению оно служило считанные дни. В августе того же года странноприимница превратилась в беженский пункт: русские путешественники по Италии не смогли вернуться домой обычным путем через Германию и ждали отправки в Россию морем (скопилось около 200 человек).

Иконостас храма подворья РПЦ в г. Бари

Невзирая на войну, строительные работы продолжались и к январю 1915 г. были вчерне завершены. Барградский комитет в Петербурге собрал утварь и иконы, которые должны были быть доставлены в Бари по окончанию войны. Вскоре была освящена нижняя церковь святителя Спиридона Тримифунтского, особенно чтимого среди православных греков Бари. Когда 24 мая (сразу после Николы-вешнего, что в России было воспринято провиденциально), Италия объявила себя союзницей русских "против жестоких и коварных угнетателей народов — немцев и швабов”, Барградский комитет передал подворье в пользование итальянскому Красному Кресту (38).

Председатель Комитета кн. А. А. Ширинский-Шихматов приготовил для храма старинные иконы и стилизованное убранство, но начавшаяся революция помешала доставить их из России. Не смог выехать в Бари и художник К. С. Петров-Водкин, который должен был расписать новый храм.
Революция и гражданская война в России поставили подворье в тяжелые условия. Закончился его "дореволюционный” период истории и начался эмигрантский. Местной общины у Барийской церкви, в отличие от русских церквей в Риме, Флоренции и Сан-Ремо, никогда не существовало, а поток пилигримов, естественно, прервался. После разных перипетий вся гигантская русская постройка попала в собственность барийского муниципалитета, который, однако, не препятствует проведению православных богослужений и даже выплачивает жалование священнику (39).

Михаил Талалай

Литература

1. Византийский город Миры (совр. турецкий Демре) в Ликии (провинция Малой Азии); зачастую титулование святителя русифицируется как "мирликийский”.

2. См. Cioffari G. La Leggenda di Kiev. Bari, 1980.

3. Праздник отмечен еще в русском месяцеслове при Евангелии 1144 г. (преосв. Макарий, еп. Винницкий. История Русской Церкви. СПб., 1857. Т.2. С. 191); полагают, что перенесение мощей праздновалось на Руси уже через несколько лет после самого события (архимандрит Сергий. Полный месяцеслов Востока. М., 1879. Т. 2. С. 129). Высказывались и протесты против этого празднования как мало подобающего для православных (см. Радонежский А.А. Град Барский и его святыня. СПб., 1895).

4. См. Памятники литературы Древней Руси XIV — середина XV в. М., 1981. C.489; впрочем, русская делегация в Бари не была, а поклонялась части мощей св. Николая в Венеции.

5. Путешествие стольника П.А. Толстого по Европе. 1697–1699. М., 1992. С. 120.

6. Журнал путешествия на остров Мальту боярина Б. П. Шереметева в 1697–1699 годах // Памятники дипломатических сношений древней Руси с державами иностранными. СПб., 1871.

7. Костомаров Н.И. Царевич Алексей Петрович // Собрание сочинений. СПб., 1904. Кн. 5, XIV. С.670.

8. Странствования Василья Григоровича-Барского по Святым местам Востока с 1723 по 1743 г. СПб., 1886. Ч. 1, С. 83.

9. См. Стасов В. В. Русские путешественницы из Сибири в Неаполь на тележке // Исторический вестник. Июнь. 1890.

10. См. Melchiorre V. Bari e S. Nicola. Bari, 1968.

11. См. Путешествие архимандрита Иакова, настоятеля Кирилло-Новозерского монастыря в Барград на поклонение святым мощам Святителя Христова и Чудотворца Николая. СПб., 1889; Путешествие иркутянина в Барград для поклонения мощам Святителя Николая. СПб., 1861; Мордвинов В.В. Воспоминания о Бар-граде. СПб., 1874; Старый и Новый Рим. Льорето. Бар. Коломыя, 1904; Жевахов Н.Д. Бари. Путевые заметки. СПб., 1910; протоиерей Иоанн Восторгов. Барградская святыня. М., [1911] и др.; см. также общий обзор русского паломничества в Бари в: Cioffari G. Viaggiatori russi in Puglia dal’600 al primo’900. Bari, 1990.

12. Мордвинов В. В. Воспоминания... С. 11.

13. Кусмарцев П. И. В землю завета вечного. Саратов, 1904. С. 23.

14. Фоменко К. И. Беседа в день Святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Киев, 1901. С. 9.

15. Дмитриевский А. А. Православное русское паломничество на Запад (в Барград и Рим) и его насущные нужды. Киев, 1897. С. 37.

16. Путеводитель по Святым местам Востока... С. 109.

17. Высказывались идеи перенесения в Бари русской церкви из Флоренции, как пустующую и там не нужную — см. Радонежский А. А. Указ. соч. С.15; тот же автор мечтал: "О, если бы Великий Угодник почивал у нас в России, среди родной семьи православного народа!” (Радонежский А. А. Град Барский // Прибавление к Церковным ведомостям. 1895. № 48. С. 1722).

18. Боровиковский М. Поездка в город Бари, где почиют мощи Святого Николая Чудотворца (впечатления и заметки русского туриста). Одесса, 1893, С. 23. 

19. Там же, С. 25. 

20. Поездка в Иерусалим, Палестину, Синай, Барград и Рим. СПб., 1897.

21. Муравьев А.Н. Мирликийская церковь и гробница святителя Николая Чудотворца. М., 1850. С. 13; под обителью писатель имел ввиду Ново-Сионский монастырь у гробницы св. Николая. 

22. Там же, С. 9; самому Муравьеву во время итальянского путешествия из-за бюрократических затруднений не удалось побывать в Бари, который, заметим, находится в Апулии, а не в Калабрии.

23. О т.н. "Мирликийском”, позднее "Барградском” храме см. Краткое описание Бар-градского Николо-Александровского храма в Петрограде. Пг., 1916; Освящение Бар-градского храма в Петрограде. Пг., 1917.

24. РГИА. Ф.797. Отд.2. Ст.3. Оп.81.

25. О нем и его роли в барградском строительстве см. Жевахов Н.Д. Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов. Новый Сад, 1934.

26. Прибавления к Церковным ведомостям. № 30. 1911. С. 1316-1320; № 31. 1911. С. 1357-1364; № 32. 1911. С. 1394-1397; № 34. 1911. С. 1455-1458; № 49. 1911. С. 2141-2146.

27. Расстрелян в Москве в 1918 г.; причислен Русской Православной Церковью к лику святых новомучеников.

28. РГИА. Ф.797. Отд.2. Ст.3. Оп.81. Д.1 (1911 г.) "По письму вице-председателя Палестинского общества о командировке протоиерея Иоанна Восторгова в Италию и о постройке русского храма в Бари”.

29. О нем см. Стрижев А. Князь Николай Давидович Жевахов (краткий биографический очерк) // Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода кн. Н. Д. Жевахова. М., 1993. С. 328–331; De Michelis C. Il principe N. D. Zevahov // Studi storici. 1996. № 4.

30. См. о нем Абросимова Е. Архитектор высочайшего двора Владимир Александрович Покровский // Марьино, №4, 1998. С. 32-50.

31. Личный архив Щусева принадлежит его московским потомкам; часть чертежей хранится в Научно-исследовательском музее Академии Художеств и в Государственном музее истории религии. См. также публикации его эскизов для Бари: От Александра Брюллова до Ивана Фомина. Каталог выставки. Сост. В. Г. Лисовский. Л., 1981. С. 82 (боковой фасад); Афанасьев К. Н. А. В. Щусев. М., 1978. С. 37 (общий вид).

32. Субботин в Италии проводил также экспертизу проектов русской церкви в Риме, так никогда и не построенной.

33. ЦГИА СПб. Ф.17. Оп.105 Д.10 (1913 г.).

34. Святая Русь и Италия у мироточивой гробницы Святителя Николая Мирликийского в Бар-граде. Сост. А. Дмитриевский и В. Юшманов. Пг., 1915.

35. Прибавления к Церковным ведомостям; 1913, №45, С.2096.

36. Кронштадтский пастырь, 1914, № 20, С. 326-331.

37. ЦГИА СПб. Ф.19. Оп.105. Д.28 (по жалобе настоятеля строящейся в городе Бари русской церкви Николая Федотова на притеснения со стороны католического духовенства; 1 марта 1913 г. — 23 февраля 1914 г.).

38. О строительстве русского подворья ИППО подробно отчитывалось — см. Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1911–1915. Т. 22–26.

39. О "послереволюционной” судьбе подворья см. Талалай М. Г. Петроград и Барград // Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 3, СПб., 1998. С. 120-129; Talalay М. I pellegrini russi a Bari // Nicolaus. Studi storici (Bari). 1998, №2. PР. 601-634.