Храм во имя Первоверховных Апостолов Петра и Павла в Карловых Варах фото

На знаменитых чешских Карловых Варах русское православие прославляет храм во имя Первоверховных Апостолов Петра и Павла не случайно. До того, как здесь в бывшей Австро-Венгрии на этом курорте, называвшимся Карлсбадом, перебывал весь цвет русской аристократии, наши выдающиеся государственные мужи, писатели и художники, в 1710, 1711 и 1712 годах лечился Государь Император Петр Первый.

Именно в зените карлсбадских поездок, с 1711 года царь Петр Великий начал заботиться о белом духовенстве в России. Как утверждает историк С. М. Соловьев, проблемой являлось, что «в белом духовенстве было больше людей, чем дела: вознаграждение за дело поэтому делилось между слишком многими, отчего происходила бедность со всеми ее печальными последствиями для человека, обязанного кормить семейство».

Кроме того, обеднение духовенства связывалось со стремлением тогда на Руси жить особняком. Каждый более или менее состоятельный человек желал иметь свой домовой храм. Происходило это и потому что женщины из-за их «теремного затворничества» стеснялись ходить в общие церкви. Обилие частных храмов подрывало благосостояние священников, так как, истратившись на свою церковь, хозяин не всегда мог содержать при ней батюшку и лишь временно нанимал его на площадях (крестцах).

В связи со всем этим новоучрежденный Государем Петром Сенат вместе с церковным Собором произвел мероприятия нравственного и материального характера для священства: не ставить в диаконы лиц, моложе тридцати лет; не посвящать лишних служителей; отстранять кандидатов, просящихся на места старых и больных батюшек; не посвящать диаконов в бедные приходы; внимательно относиться к правдивости заручных челобитных; поповским старостам спрашивать прихожан, хотят ли они иметь в своем приходе того или иного кандидата в священника, диакона.

В Карлсбаде Император Петр больше отдыхал, его источники славились со средних веков. Они назывались Богем­скими минеральными водами, горячими щелочными, содержащими глауберову соль. По легенде, их открыл чешский король Карл IV в 1349 году при охоте на оленей, и факт, что в 1358 году король построил здесь на холме левого берега реки Теплой замок. Карлсбад хранит массу свидетельств о пребывании в нем русского царя-мастерового, и на отдыхе не привыкшего сидеть без дела.

Император Петр Великий с юности брался за ручной труд при всяком подвернувшемся случае, с его ладоней не сходили мозоли. Еще в первую заграничную поездку Государя немецкие принцессы из разговора с ним вывели, что царь в совершенстве знает до четырнадцати ремесел. Везде, где Петр бывал, оставались совершенно разные его изготовления: посуда, табакерки, стулья, шлюпки. Император по золоту своих рук не смущался взяться за хирургию и стоматологию, после его смерти остался памятником и целый мешок с выдернутым царем зубами.

Выше всего Петр Великий все же ценил свое корабельное мастерство. Историк В. О. Ключевский указывает:

«Никакое государственное дело не могло удержать его, когда представлялся случай поработать топором на верфи. До поздних лет, бывая в Петербурге, он не пропускал дня, чтобы не завернуть часа на два в адмиралтейство. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали его лучшим корабельным мастером в России».

В Карлсбаде царь Петр каменщиком участвовал в постройке одного из домов. В городском предместье, в деревен­ской кузнице Государь выковал подкову и посох. В карлсбадских окрестностях не было ни фабрики, ни мастерской, которых Петр не посетил, в некоторых поработал. Однажды царь взошел на гору Олений прыжок, и на постаменте здешнему памятнику: прыгающему оленю, — вырезал буквы МСПИ: манус суа Петрус Император — собственноручно Император Петр.

Тут на курорте Государь познакомился с выдающимся немецким философом Г. В. Лейбницем. С ним Петр Первый встречался в 1711, 1712 и 1716 годах, переписывался и разработал ряд проектов по развитию образования и государственного управления в России. Благодаря их общению у Императора возникла мысль о круговороте наук, тесно связанная с его просветительскими помыслами. Высказана она в приписке к черновику письма, которое Лейбниц писал Петру в 1712 году, хотя в чистовике, отправленном царю, опущена:

«Провидение, по-видимому, хочет, чтобы наука обошла кругом весь земной шар и теперь перешла в Скифию, и потому избрало Ваше Величество орудием, так как Вы можете и из Европы и из Азии взять лучшее и усовершенствовать то, что сделано в обеих частях света».

Государь Петр I изложил эту идею по-своему в 1714 году, празднуя спуск военного корабля в Петербурге. Речь с нею, произнесенную Императором в застолье на палубе, передал немец, ганноверский резидент в России Х. Ф. Вебер, автор труда «Преобразованная Россия»:

«— Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось лет тридцать этак назад, что мы с вами здесь, у Остзейского моря, будем плотничать и в одежде немцев, в завоеванной у них же нашими трудами и мужеством стране построим город, в котором вы живете, что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышленными, что увидим у себя такое множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи?

Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда по превратности времен они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распостранились было и по всем австрийским землям, но невежеством наших предков были приостановлены и не проникли дальше Польши; а поляки, равно как и все немцы, пребывали в таком же непроходимом мраке невежества, и только непомерными трудами правителей своих открыли глаза и усвоили себе прежние греческие искусства, науки и образ жизни.

Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких отговорок и привыкните свободно распознавать и изучать добро и зло. Это передвижение наук я приравниваю к обращению человеческой крови в человеческом теле, и сдается мне, что со временем они оставят теперешнее свое местопребывание в Англии, Франции и Германии, продержатся несколько веков у нас и затем снова возвратятся в истинное отечество свое — в Грецию. Покамест советую вам помнить латинскую поговорку: «Ora et labora (молись и трудись)», — и твердо надеяться, что, может быть, еще на нашем веку вы пристыдите другие образованные страны и вознесете на высшую степень славу русского имени».

Петр Первый первым и пожелал иметь русскую церковь в Карлсбаде.

+ + +
В XVIII столетии курорт Карлсбад разросся в большой город, где заработали заводы по производству фаянса, стекла, изготовлению целебного ликера «Бехеровка», открылось много мастерских. Гостиницы, пансионаты, бани, павильоны для лечебных процедур заполоняют долину и начинают строиться по склонам окрестных гор. Пушкин писал сюда в 1828 году своему другу Н. Д. Киселеву:

Ищи в чужом краю здоровья и свободы,
Но север забывать грешно.
Так слушай: поспешай карлсбадские пить воды,
Чтоб с нами снова пить вино.

Слава этих мест и великосветское общество привлекали высочайших особ из России: княгиню Анну Федоровну (в 1818 году), великую герцогиню Саксен-Веймарн-Эйзенах­скую Марию Павловну (1813–1829), великого князя Михаила Павловича (1822, 1825). Их имена и другой лечившейся тут августейшей знати выбиты на мраморной доске, помещенной на гранитной скале, верхушка которой названа в честь Петра Первого Petershohe. Здесь же с 1877 года возвышается каменный бюст царя Петра, а на двух досках, окаймляющих мраморный список, стихи поэта князя Вяземского от 1853 года:

Великий Петр! Твой каждый след
Для сердца русского есть памятник священный,
И здесь, средь гордых скал, твой образ незабвенный,
Встает в лучах любви, и славы, и побед.
Нам святы о тебе преданья вековые,
Жизнь русская еще тобой озарена
И памяти твоей, Великий Петр верна
Твоя великая Россия!

На левой стороне скалы-пьедестала находится доска со стихотворением, посвященным русскому Императору Петру, барона А. де Шабо на французском языке.

Мемориальная доска также увенчана именем великой княгини Елены Павловны, с 1835 года начавшей хлопотать об устройстве здесь православной церкви. Конкретно же этим вопросом в России занялись с 1860 года, о чем свидетельствует переписка обер-прокурора Святейшего Синода и товарища Министра иностранных дел. Из документа от 29 июля 1863 года мы узнаем:

«...Состоящий в должности гоф-маршала двора Его Императорского Величества граф (Алексей Иванович) Мусин-Пушкин уведомил, что многие Русские, проживающие в Карлсбаде, изъявили готовность оказать всевозможное содействие к построению там православного храма и по подписке между ними уже собрано на этот предмет до 41 т. руб. Ее Императорское Высочество Государыня Великая Княгиня Елена Павловна также изволит принимать живейшее участие в осуществлении этого предприятия, местное городское управление соглашается отделить для сей цели безвозмездно участок земли, а со стороны Австрийского правительства препятствий к постройке храма не встречается. Для отправления же Богослужения мог бы быть приглашаем священнослужитель при русской церкви в Ироме, и тамошний священник Василий Войтковский не предвидит в этом отношении никакого затруднения...»

В сентябре 1864 года упомянутый протоиерей Василий Войтковский отправил первенствующему члену Святейшего Синода митрополиту Санкт-Петербургскому Исидору обстоятельное послание, где взвесил все «за» и «против», связанные с устройством церкви в Карлсбаде.

Отец Василий отмечал, что те, кто хотели бы «в скорейшем времени» иметь здесь храм, внушительный своим «местоположением и видом», настаивают строить его на участке, отпущенным городом на одном из скатов горы, замечательной мемориальностью Петра Великого. Другие, указывал батюшка, полагают, что для храма должно быть «место вполне удобное и доступное для всех, легко и тяжело больных, имеющих состояние и неимеющих». Эти люди подчеркивали, что не всем больным под силу будет подниматься в гору пешком, а нанимать повозку не по карману. Им возражали: денег на покупку подобного участка нет, — а те отвечали:

— Когда денег нет, то надобно ожидать, когда они будут. Жалко же и те деньги, которые уже собраны, бросить на постройку церкви на таком месте, которое по своей малодоступности возбуждает лишь толки и ропот.

«Наконец, — писал митрополиту отец Василий, — те, которые имеют в виду обеспечить в Карлсбаде, главным образом, б о г о с л у ж е н и е, не занимаясь много тем, будет ли это богослужение совершаться в приличном и благолепном храме, или только в нанятом зале, — эти полагают, что лучше было бы обратить собранные на постройку церкви деньги в капитал на содержание в Карлсбаде временной церкви или точнее, на содержание богослужения в лечебное время и таким образом можно было бы скорее избавиться от докучливых сборов на постройку церкви, и в то же время, на содержание ее, а также освободиться от забот как церковь будет существовать, когда выстроиться, но не будет иметь никакого капитала для содержания себя и приглашаемого причта, а может быть должна будет еще впадать и в долг».

В результате, в Карлсбаде на первых порах в 1866 году открыли домовую церковь в купленном доме, о какой отец Василий рассказывал:

«Скромная по устройству и внешности временная православная церковь в Карлсбаде, но она уже вмещала в себе недужных пришельцев из всех концов России, из Австрии, Подунайских княжеств, Греции, Египта, в ней находили утешение и такие лица, которые высоко стоят на лестнице государственной, или иерархической, как: их Императорские высочества Государыни великие княгини Елена Павловна и Мария Павловна, митрополит Валахии Нифонт, сербский епископ из Венгрии Емилиан, два сербских архимандрита, один из Венгрии — Антоний, другой из Далмации — Герасим, один валашский протоиерей из Венгрии; в Карлс­бадской православной церкви за каждой почти обедней по праздничным дням было довольно и иноверцев, особенно духовных, которые с терпением и вниманием простаивали от начала до конца богослужения».

Достаточные средства на постройку нынешнего храма во имя первоверховных апостолов Петра и Павла были собраны к концу XIX века. В 1893 году его начали возводить на склоне одной из карлсбадских гор по проекту академика архитектуры К. А. Ухтомского, умершего неподалеку в Мариенбаде в 1881 году. Также известны его акварели интерьеров различных петербургских зданий, в том числе залов Нового Эрмитажа. Безвозмездо руководил стройкой архитектор из Франценсбадена Густав Видерман. 28 мая 1897 года состоялось торжественное освящение церкви митрофорным протоиереем Александром Лебедевым в сослужении двенадцати священников, прибывших из разных российских зарубежных посольских приходов.

В.Черкасов – Георгиевский
Посвящается 125-летию со дня рождения
и 75-летию кончины Главнокомандующего Русской Армией
генерала барона Петра Николаевича Врангеля
(15.08.1878 - 25.04.1928)