— В 1971 году я занимал должность консула представительства СССР в Женеве. В начале 1972 года ко мне в консульство пришел молодой человек с бородкой, чтобы встать на консульский учет, — таковы были законы того времени. “Я — архимандрит Кирилл, приехал сюда заменить епископа Владимира”, — сказал мужчина. Так мы познакомились. И вскоре стали друзьями. Мы с женой Тамарой часто гостили у Кирилла, он тоже бывал у нас.

Вадим Алексеевич показывает мне десяток фотографий молодого патриарха.

— Посмотрите, каким красавцем он был в молодости! К сожалению, женат он не был, стал монахом. Хотя женщинам нравился. Кирилл был высокий, молодой, постоянно улыбался, у него всегда было хорошее настроение, люди к нему тянулись. Возьмусь предположить, что не одна девичья душа по нему иссохла. В то время я думал: эх, такой парень пропадает!

— В те годы вы были высоким чиновником атеистического государства. Он — церковный человек. Какие же у вас могли быть общие интересы?

— Мы часто ездили в лес за грибами, на рыбалку, много общались. Естественно, без выпивки не обходилось. Причем я предпочитал водочку, а высокое духовенство было более привычно к коньяку. 

— А кагор не потребляли?

— Кагор? Нет! Никогда! Вот шампанское пили. Однажды довелось нам вместе Новый год встретить. Супруга моя тогда уехала в Москву, а я остался один в женевской квартире. Купил шампанское, накрыл стол. Думал встретить сначала московский Новый год, ну а потом поднять бокал за европейский. Махнул рюмочку, простился со старым годом и задремал. В два часа ночи меня разбудил телефонный звонок. “Вадим, с Новым годом! — кричал в трубку Кирилл. — У нас закончилась служба, сейчас я приеду за тобой”. Кирилл привез меня к себе домой, где нас ждал его секретарь Гриша Скобей — глубоко верующий, но не монашествующий человек, и какая-то женщина — бывшая балерина. Вот тогда я спросил у Кирилла: “Много было народу на твоей литургии?” — “Один актив!” — засмеялся он. Активом он называл десяток женщин, постоянных прихожанок. Они были эмигрантками. Ведь когда он приехал в Женеву, в его церковь поначалу никто не ходил. Но когда эмигранты узнали поближе Кирилла, то на каждой службе стал собираться народ. Постоянными прихожанками стали пять сестер из СССР. Они его боготворили. На какой-то праздник даже подарили ему радиоприемник. 

— Наверняка Новый год был не единственным праздником, который вы отмечали вместе?

— Помимо праздников мы много путешествовали. Помню, летом 1973 года Кирилл предложил совершить экскурсию по Швейцарии. В то время ко мне как раз на каникулы приехал сын Игорь. К Кириллу прибыл его родной брат Николай. Четыре дня колесили мы на машине Кирилла по Швейцарии. Кирилл был первоклассный шофер, никому руль не доверял. Ездили мы по горным перевалам, посетили суворовские места, заехали в деревню к монахам, которые дрессировали сенбернаров. У Кирилла тоже была собака этой породы.

— Правда, что отец Кирилл был поклонником горных лыж?

— Да, он отлично катался на лыжах. В январе 1974 года он уговорил меня поехать на горнолыжный швейцарский курорт. Мы сняли домик на четверых — комнату для меня с супругой, Кириллу и его секретарю. Вот тогда я увидел, как лихо Кирилл летел с самых высоких гор.

— Где он научился этому мастерству?

— Кто его знает? Может, там, в Женеве, и научился… Но это еще не вся история. На следующий день мы поехали домой. Я до сих пор помню эту дату — 27 января 1974 года. Кирилл был за рулем. Подъехали мы к небольшому перевалу, начали подниматься и видим, как перед нами заносит машину. Кирилл тут же вывернул руль, и нас вынесло на встречную полосу. Это чудо, что машин на встречке не было! В итоге нас занесло вбок, и автомобиль врезался в осветительный столб. Я тогда сломал ключицу и разбил очки. Остальные пассажиры чудом не пострадали. Через несколько минут приехала полиция. Надо заметить, никакого лихачества со стороны Кирилла не было, как позже писали в прессе. Это был несчастный случай. Правда, машина уже восстановлению не подлежала.

— А на следующий день Кирилл подарил моему мужу новые очки, — добавляет супруга Мельникова Тамара Константиновна.

— Очки-то сами уже давно сломались, а вот линзы от них я по сей день ношу, — кивает головой собеседник.

— Он вообще-то добрый был, Кирилл, — продолжает женщина. — Когда мой муж разбил свою машину, он ему тысячу франков дал на ремонт. Причем когда мы пытались вернуть долг, Кирилл наотрез отказался!

— Ваши знакомые не удивлялись такой странной дружбе?

— Они подшучивали: “Вадим, а ты сам-то не уйдешь в церковь?”… В свою очередь, Кирилл, когда его в декабре 1974 года назначили ректором Ленинградской духовной академии и семинарии, предлагал мне: “Переходи к нам работать, будешь марксизм-ленинизм читать на кафедре”. Я же удивлялся: “Ты же марксизм-ленинизм знаешь гораздо лучше меня”. Он ведь изучал эти труды до тонкостей, тогда как мы лишь по цитатам учили.

— Какой была квартира отца Кирилла в Женеве?

— Обыкновенная, маленькая. Ничего лишнего там не было. В комнатке стоял диванчик, столик и много книг. Он скромно жил. 

— Одевался в гражданскую одежду?

— Да, одевался только в гражданскую. Правда, на шее всегда клирикалочку носил.

— После того как вы вернулись в Россию, ваше общение продолжилось?

— В 1975 году я вернулся в Москву. Примерно в это же время вернулся на родину и Кирилл. Он жил в Ленинграде, где занимал пост ректора духовной академии и семинарии. Мы часто созванивались. А 9 Мая он пригласил меня к себе в гости отметить праздник. Мы приехали в Ленинград с женой и сыном. Поселились в гостинице “Европейская”. Кирилл повез нас в Царское Село, правда, за рулем уже был его шофер. Помню, когда мы проезжали мимо поста ГАИ, нам честь отдавали! Вечером мы пошли в ресторан “Седьмое небо”, а ночью отправились гулять по городу. Через несколько месяцев он пригласил нас отметить день рождения моей супруги к себе на дачу в Комарове. Там мы узнали, что Кирилл увлекался подводным плаванием. Перепугались мы страшно, когда он нырнул в водоем и несколько минут его не было!

— Отец Кирилл знакомил вас со своими родными?

— Мы познакомились с его матушкой, которая жила вместе с ним в Ленинграде. У них была 4-комнатная квартира на окраине города. Матушка Кирилла была маленькой, худенькой, подвижной и чрезвычайно разговорчивой женщиной. Кирилл ее очень любил, заботился о ней и страшно переживал, что она оставалась одна, когда он уезжал в командировки.

— Но ведь у него есть сестра и брат?

— Но у них свои семьи. Старший брат Кирилла — Николай Михайлович — тоже священник. У него жена и двое детей. Я слышал, его старший сын работал в Италии. Сам Николай профессор, преподает в духовной академии. Родная сестра Кирилла Елена намного моложе его. Мы познакомились с ней, когда она была еще совсем юной. 

— Я запомнила Леночку худенькой симпатичной девочкой, — вспоминает Тамара Константиновна. — Кирилл хотел, чтобы она стала монахиней, а я все время повторяла: “Лена, не надо! Ну что ты пойдешь в монахини, зачем тебе это?”. И Кириллу твердила: “Не надо ей такой жизни!”. В конце концов Лена вышла замуж, родила ребенка. Недавно ей сделали операцию на глаза, так как у нее было очень плохое зрение. 

— А что вам известно про отца вашего друга?

— К тому времени отец Кирилла уже умер. Знаю, что он священнослужителем стал не сразу. По образованию он инженер, строил в Ленинграде мосты. Был глубоко верующим человеком. Возможно, священником он стал после войны. 

— Семья отца Кирилла не бедствовала?

— Не бедствовала, но богатыми их тоже назвать нельзя. У него в ленинградской квартире висела большая икона, которая досталась Кириллу от отца. Эту икону обрамляли драгоценные камни. Кирилл рассказывал, что кто-то из прихожан подарил ее отцу со словами: “Когда-нибудь она вас выручит”. Я заметил, что некоторые камни там отсутствуют. Возможно, когда было тяжело, семья продавала драгоценные камушки.

— Вашему другу тяжело была адаптироваться в России после Женевы?

— Он рассказывал, как однажды пошел в продуктовый магазин и у него не хватило денег расплатиться. “Я вам сейчас принесу”, — обратился он к продавщице. Та в ответ рассмеялась: “Как это сейчас принесу? Положите товар обратно!”. Кирилл еще долгое время мыслил по-европейски.

— Каким человеком был в то время ваш друг?

— Кирилл — добрый и заботливый человек. Однажды он приютил у себя в Смоленске двух студентов, которым не на что было жить. Он помогал им деньгами, кормил их. Один из них стал отцом Иоанном, сейчас служит в Загорске, второй — отец Антоний. Помню, когда я приезжал к ним, ребята испекли тонюсенькие блины. Так мы отпраздновали Масленицу: с икрой — черной и красной — и блинами.

— Вы обращались к отцу Кириллу на “ты”? И он к вам тоже?

— Мы были на “ты”, несмотря на то, что я старше его на 11 лет. Я называл его просто Кирилл.

— О чем вы разговаривали?

— Ну о чем могут говорить два мужика? Обо всем — о политике, о жизни, о литературе. Обо всем, кроме Бога. И он тоже никогда не заикался на эту тему. Здесь мы бы вряд ли поняли друг друга. Кирилл был воинствующий христианин, а я — воинствующий атеист.

— Зато я, бывало, что-то лишнее ляпну, не подумавши, и Кирилл тут же: “Тамара Константиновна, не богохульствуй!” — вспоминает супруга Мельникова.

— А в вопросе женщин могли с ним посоветоваться?

— Эту тему мы тоже обходили стороной. Кирилл мог высказаться о той или иной женщине только с нравственной точки зрения. Рядом с ним не было особ женского пола. Разве что его секретарша — строгая и хваткая Вера Ивановна.

— Я же сдуру отпускала какие-то шуточки в адрес Кирилла, провоцировала его. Но он мои уколы пропускал мимо ушей. 

— Вы не интересовались у него, почему он стал монахом?

— Кирилл говорил, что его к этому шагу подтолкнул митрополит Никодим — его учитель и наставник. Кирилл ведь с детства рос верующим мальчиком. В школе отказался вступать в пионеры, не стал и комсомольцем. Потом судьба свела его с Никодимом. Тот, в свою очередь, и посоветовал ему поступить в семинарию. А потом наставник сказал: “Если хочешь достигнуть высокого поста, значит, надо быть монахом”.

— Вы успели познакомиться с митрополитом Никодимом?

— Да, мы познакомились в Женеве. Он приезжал туда в составе делегации. Кирилл предупредил его, что я консул, но имею отношение к спецслужбам. Я боялся этой встречи, знал, что Никодим с ненавистью относился к органам. Но, как ни странно, первое, что произнес митрополит при знакомстве: “Все, Вадим Алексеевич, вы с нами, с нами!”. Потом мы поехали на банкет, где митрополит Никодим усадил меня по левую руку. Надо заметить, мужик он был мировой, таких людей в церкви, наверное, больше не будет. Никодим — умница, философ, боролся за объединение церквей, за что и пострадал. Последний раз мы встречались с ним в Ленинграде, в 1975 году. Тогда я гостил у Кирилла. Помню, засиделись мы тогда в семинарии до 5 утра. Там-то нас и застукал Никодим. Кирилл тогда перепугался, словно школьник. Никодим же только руками развел и обратился к ученику: “Ну почему ты не сказал, что вы вдвоем сидите? Я бы тоже с удовольствием присоединился”. Вот такие у нас были простые отношения.

— Отец Кирилл всегда стремился к власти?

— Да, и не скрывал. Но это естественно! Если ты офицер, почему бы тебе не быть генералом!

— Вадим Алексеевич, вы часто гостили у него в Смоленске? Как он там жил?

— Кирилл ведь попал в опалу благодаря митрополиту Филарету, которого позже отлучили от Церкви. А тогда этот человек был председателем Отдела внешних церковных сношений. Филарет почему-то невзлюбил Кирилла, буквально изживал его из патриархии. В 84-м Кирилла назначили архиепископом Смоленским и Вяземским. Отправили его в Смоленск, где он поселился в старой халупе без воды и отопления. Позже он выстроил себе там коттедж. Хорошо помню наш разговор с Кириллом в 1988 году. Тогда он обмолвился: “Вадим, осталось немного, скоро опала закончится”. И в 89-м году его уже назначили председателем Отдела внешних церковных сношений. Тогда же он перебрался в Москву.

— Ходят слухи, что далеко не все священнослужители соблюдают пост?

— Я тоже слышал про этот факт. Но это не относится к Кириллу. Пост он всегда соблюдал. Однажды явился к нам в гости перед Пасхой — шла неделя самого строгого поста. Кирилл был страшно худущий, одни глаза остались. Я удивился: “Что с тобой?” — “Так ведь пост!”. А как-то мы с женой приехали к нему в Смоленск. Про пост, естественно, забыли. На стол Кирилл поставил миску макарон без масла и запеченного постного карпа.

— Он не пытался приобщить вас к религиозным обрядам?

— Нет, понимал, что бесполезно. Зато если приезжал к нам во время поста, то ел все, что было на столе. Правда, с оговоркой: “Странствующим можно!”.

— Когда вы жили в Москве, он часто приходил к вам в гости?

— Часто. Но я запомнил один случай, произошедший в 81-м году. Помню, пришли ко мне в гости мои студенческие друзья. Жены дома не было. Ну, как полагается, выпили мы за встречу. Вдруг звонок в дверь. На пороге — Кирилл. Он только что вернулся из Болгарии и сразу ко мне. В подарок привез бутылку вина. Сели мы все на кухне. Надо заметить, Кирилл с первых минут нашел общий язык с моими приятелями. Когда расходились, один из моих бывших сокурсников надел пиджак Кирилла — и был таков. Вы не представляете, какая паника поднялась. Ведь в кармане того пиджака находился загранпаспорт Кирилла и все документы. Слава богу, все обошлось. Жена потом долго пеняла мне, что не уследил.

— Когда вы переехали во Владимир, Кирилл приезжал к вам? Видел, как вы скромно живете?

— В этой квартире он был всего один раз. Второй раз мы встречались с ним в местной гостинице “Заря”. Тогда мы впервые с женой и внуком прокатились на правительственном “членовозе”. 

— Отец Кирилл ведь крестил вашего внука?

— Это было в 80-м году. В тот день я задержался на работе. Возвращаюсь, а моя супруга уже стол накрыла и говорит: “А мы внучка окрестили”. Оказалось, что они без моего ведома прямо дома окрестили мальчика. Надо заметить, у Кирилла таких крестников, как наш внук, полным-полно. Он сам рассказывал, что в Ленинграде тайно перекрестил чуть ли не всех секретарей обкомов.

— У вас дома сохранилось много подарков от отца Кирилла…

— Он был щедрый и внимательный человек. Однажды мы попросили его привезти из Женевы кроссовки “Адидас” для сына. Он привез. Правда, от денег отказался. А ведь те ботинки дорогие были — 80 франков стоили! Также он привозил супруге косметику из-за границы. У нас дома до сих пор хранятся два настоящих яйца, которые он нам подарил на Пасху. Этим яйцам уже 25 лет — но они не стухли и не треснули! Есть у нас иконы от Кирилла, сувенирная тарелка, Библия и два бокала из цветного стекла. Кирилл никогда с пустыми руками к нам не приезжал.

— Когда вы встречались последний раз?

— Это был 1998 год. Я приехал в Москву и пришел в церковь, где у Кирилла шла служба. Он не знал о моем приезде. Я стоял в сторонке и смотрел на него. Кирилл сразу заметил меня. После службы он подошел ко мне: “Вадим, прошу вас остаться”. Потом он пригласил меня на банкет, где собралось много официальных лиц. Когда все разошлись, мы сели с Кириллом вдвоем, я разлил водочку. Кирилл отказался: “У меня и так уже три инфаркта было, нельзя мне”. Я тогда попросил Кирилла исповедовать меня. Он заглянул мне в глаза и улыбнулся: “Понимаешь, это же надолго, а у меня через полчаса встреча. Ты меня прости, не смогу сейчас. Может, в другой раз…”. Но другого раза уже не представилось.

Я знаю, что у него есть мой телефон, но он мне больше ни разу так и не позвонил. Я не корю его за это, понимаю, что все дни у него расписаны и вряд ли он когда вспоминает обо мне. Я сам неоднократно пробовал связаться с ним, отправлял телеграммы, приглашал на свой юбилей, но достучаться до него теперь невозможно!

1975 год. Рождество. Женева.

Вадим и Тамара Мельниковы (фото Ирины Боборовой).

1975 год. У себя дома в Ленинграде.

Смоленск. 1988 год. Архиепископ Кирилл со своим крестником и его мамой Тамарой Мельниковой во дворе своего дома.

1973 год. Путешествие по Швейцарии. Архимандрит Кирилл (второй справа) с Вадимом Мельниковым и его семьей.