Православные праздники

ЕЗДРИЛОНСКАЯ ДОЛИНА

[ ]

07.10.2010, 10:09

По дороге к нам присоединились еще запоздавшие паломники. Наконец, мы взобрались на край горы Назарета. Перед нами внизу темнела Ездрилонская долина. Стало чуть-чуть рассветать. Попадается навстречу П. П. Николаевский, инспектор галилейских школ Палестинского общества, с фонарем в руках. Поздоровались. Оказывается, он и эту ночь бодрствовал с паломниками и сейчас проводил их за город.

- Далеко теперь караван? - спрашиваю его.

- Порядочно. Но вы успеете его догнать еще до первой остановки.

Мы попрощались с взаимными пожеланиями всякого благополучия и разошлись. Я удивлялся заботливости Павла Павловича о паломниках.

- Слава Богу, - подумал я, следя за удалявшимся огоньком инспектора, - здесь работают не по-чиновнически!

- Елла, елла (скорей, вперед)! - понукает осла погонщик.

Спуск в долину оказался очень трудным. Я предпочел идти пешком, хотя Салим и уговаривал меня остаться на осле. Позади нас ехала верхом толстая женщина и ругалась со своим проводником. Вдруг громкий крик, и она свалилась на землю. Мукари снова подсадил ее на осла. Я спросил неудачную амазонку, - не ушиблась ли она.

- Немного ногу зашибла.

Сойдя в долину, я снова сел на своего ослика, с высоко подтянутыми стременами, и в утреннем полумраке поехал среди полей.

Ездрилонская долина испещрена множеством ручейков, которые сливаются в одну речушку Нахр-Ель-Мукатта, или библейский поток Киссон. Это чрезвычайно плодородная долина - естественная граница Галилеи от Самарии - перерезывает гористую Палестину от Иордана до самого моря. В дождливое время года здесь едва можно пройти или проехать, но в мое время, то-есть 27 марта, некоторое затруднение представляли только ручейки, и то не все. Мы нагнали караван во время переправы через один из таких ручейков. Иные паломники с удивительным самоотвержением, по колено в воде и иле, переходили прямо вброд; другие нанимали за "металлик" арабов и на их спинах верхом переправлялись на другую сторону. В этом случае большое преимущество имели все сидящие на ослах и мулах. Но и с ними нужно переправляться очень осторожно, потому что маленькие копытца их далеко уходят в мягкий иловатый грунт, и эти слабые животные иногда едва выкорабкиваются из воды.

Вскоре совсем рассвело, и моим глазам представилось оригинальное зрелище. На обширной равнине, теряющейся из вида на северо-западе и юго-востоке, версты на три длинной лентой растянулись паломники. Впереди идут пешие густой колонной, потом вперемежку с верховыми на ослах и мулах, а в хвосте почти исключительно всадники, да кое-где отсталые по немощи или болезни.

Впереди и позади виднеются горы. Все знакомые имена: Фавор, Ермон, Кармил, Гелвуй. Высокие дальние горы как бы подчеркивают обширность Ездрилонской долины. Казалось бы, мы, русские, должны привыкнуть к равнинам, а между тем здешней долиной поражаешься, как чем-то особенным.

Но это, пожалуй, будет понятно, если вспомнить, что всюду в Палестине обыкновенно встречаешь горные кряжи, предгорья, холмы, так что равнина здесь кажется действительно чем-то необычайным.

На первом привале для отдыха ко мне подсели несколько паломников и просили рассказать что-нибудь о здешних местах. На Ездрилонской долине происходило множество битв со времен глубокой древности, но я им рассказал только про известную Фаворскую битву израильтян с Сисарой, которую начала пророчица Девора, а кончила Иоль, жена Хеверова, так что вся честь победы выпала на долю женщин (Книга Судей, 4 и 5 гл.).

- Сражались здесь, - говорю я им, - и все окрестные народы, и египтяне, ассирийцы, халдет, и греки, македоняне, персы, римляне, и арабы, турки, европейские крестоносцы, и даже Наполеон был здесь.

- Как, - судивлением спрашивают меня, - и Наполеон тут воевал?

- Вот на этом самом месте, в виду горы Фавор, он разбил около двадцати тысяч сирийцев.

Главная остановка каравана для обеда была сделана около источника, когда мы приблизились к холмам Гелвуя. Я обошел всех паломников и полюбовался пестрой картиной, которую создавали живописные группы людей, собравшихся сюда во имя Иисуса Христа. Почти у всех обед состоял из хлеба с солью и воды; только у некоторых виднелись в руках перья зеленого лука. Этот обед на зеленой равнине, благоухающей медовыми цветами, живо напомнил мне чудную евангельскую трапезу, когда Христос насытил пятью хлебами пять тысяч человек.

С нами ехал доктор и еще один представитель Палестинского общества, в качестве начальника каравана. Кроме них, я заметил священника с двумя-тремя клирошанами из иерусалимской духовной миссии. Охранителями же каравана и путеводителями его были два каваса верхом на превосходных арабских лошадях.

Когда поотставшие паломники подошли к месту привала, шедшие во главе каравана уже успели закусить и подымались в путь, чтобы опять идти впереди всех. Таким образом караван растягивался на несколько верст. Это было неудобно для наших охранителей, и они всеми силами старались сдерживать стремительность передовых, но ничего не могли поделать с ними. Мне говорили, что они так спешат идти вперед, чтобы первыми захватить лучшие места на ночлеге. Мотив совсем не христианский.

До первого ночлега было двадцать пять верст. Если бы не переходы через ручьи, дорогу надо считать хорошей и живописной. Окружающая зелень, разубранная душистыми цветами так приятно ласкала зрение после утомительных тяжелых каменных громад, виденных мной в Иудее. В одном только чувствовался недостаток: не было человека, который бы мог указать исторические места. Проводники-мукари умеют только назвать по-арабски существующие города и села, и то далеко не все. У меня была с собой карта Палестины, но и она мало помогала. Спросишь мукари, как называют арабы этот город.

- Лхррмрръ! - скороговоркой выпалит он несколько непонятным гортанным звуком и как бы вдобавок к своему ответу сильно ударит палкой осла, отчего тот весь вздрогнет и неожиданно прыснет в сторону.

Вот налево виднеется большой городок. В другой стороне на горе тоже как будто селение. Что это такое? Никто не может сказать. Даже кавас черногорец, проезжавший здесь много раз, и тот назовет только главные пункты по-арабски. Арабские названия, вне связи с историей, для любопытствующего туриста, конечно, имеют мало значения. В Палестине ведь оставили свои следы почти все народы, побывавшие в ней. Положим, для русского паломника было бы достаточно отметить хоть одни библейские места, он и за это скажет спасибо.

Например, до дороге из Назарета к самарийским пределам мы должны проходить близ места древнего города Изрееля, не один раз прославившегося печальными событиями. "У источника, что в Изрееле" стояли лагерем израильтяне перед битвой с филистимлянами, в которой так грустно окончил свою жизнь первый царь Саул. Здесь же, в Изрееле, другой их царь, бедный Ахав, имел вторую резиденцию, вероятно, летнюю, потому что этот город расположен в высокой прохладной местности и пользуется здоровым климатом (См. Robinson. Researches in Palestine, III, 164). Его жена, нечестивая Иезавель, приказала в Изрееле коварно убить Навуфея и насильственно завладела его участком земли. Суровый Ииуй начало своей революции проявил тоже в Изрееле, убив несчастного царя Иорама и его развратную мать Иезавель. Но где же этот город, считавшийся в числе предельных селений колена Иссахарова? Подходили ли мы к нему? В караване не от кого узнать. Хотя ученые палестиноведы указывают на развалины башни в селении Зерын,как на остатки Изрееля, но не надо забывать, что в Палестине оставили следы своих вооружений и римляне, и рыцари-крестоносцы, а местность Зерына представляет очень крепкую военную позицию.

В 4-м часу вечера мы прибыли в селение Буркин, где была маленькая православная церковь. Полагают, что это и есть та самая н е к а я в е с ь, при входе в которую встретили Христа десять прокаженных.

Весьма вероятно, что это событие - очищение десяти прокаженных - именно здесь и происходило, потому что в то время Христос проходил между Самарией и Галилеей (Лук. 17, 11). Другие указывают на соседний городок Дженин, находящийся тоже по пути из Назарета в Иерусалим.

Селение Буркин расположено на полугоре над долиной, где протекает небольшая горная речушка. Кругом густая заросль. Видны несжатые хлеба, финиковые пальмы, смоковницы и оливы. Несмотря на усталость, меня потянуло побродить по окрестностям. Я спустился вниз под гору, к ручью. Арабки наливали здесь воду в свои черные, глиняные кувшины и, искуссно ставя их на головы, уходили в селение. Ребятки обычно приставали с просьбой бакшиша. Один араб принес целый ворох пальмовых листьев и стал продавать их по паричке. Я купил у него ваию около двух сажен длиной. Верхушку срезал, чтобы сохранить ее, как "ветку Палестины", а из толстого конца черенка сделал тросточку.

Все ближайшие к дороге дома и дворы были заняты паломниками. Мне предложили для ночлега один из домиков здешнего священника-араба. Впрочем, я не знаю, как и назвать это помещение, домом ли, сараем ли, или отдельно стоящей комнатой. Это была небольшая мазанка с глиняными нарами по двум стенам, с земляным полом и с кровлей из жердей. Вместо окна небольшое отверстие. Ни украшений, ни мебели; буквально, ничего не было, кроме двух-трех цыновок. Хозяин священник, пожилой человек, лежал больной в другом, более обширном помещении. К нему набилось много народу, и расположились на полу на ночлег. Некоторые сердобольные люди обратили внимание на больного и стали за ним ухаживать. Я попросил каваса найти нашего доктора и привести его к больному. Между тем пришли ко мне арабки с предложением сварить или испечь чего-нибудь на ужин. Вероятно, они были из семьи священника. Меня поражала бедность обстановки. В Палестине все сельское духовенство из местных арабов, малообразованное, бедное; все же правящее духовенство, - патриархи, митрополиты, епископы и архимандриты, - из греков.

Греки господствуют здесь, собирают жатву со святых мест, покупают себе выгодные положения и почетные звания. Таким образом бедные арабы находятся под двойным игом магометан и греков.

Я вышел посмотреть на сельскую жизнь туземцев. В первом же проулке попались здешние оригинальные печи для хлеба, или скорее, для хлебных лепешек. Это не что иное, как аршина в полтора в основании усеченный конус из глины, открытый сверху для топлива. Сперва накаливают в нем камни, а потом кладут на них тесто и печь закрывают, пока оно не испечется в ней.

В улицах распространился запах печеного хлеба и едкого дыма. Паломники успели все разместиться и теперь ужинали. Слышен оживленный говор всюду на огороженных дворах, особенно в ограде здешней церкви. Вот с блеянием прошел мелкий скот по дороге. Стало смеркаться. Я вернулся в свой однокомнатный дом и попросил арабку принести мне чего нибудь на ужин. В соседнем доме, где лежал больной священник, стоял гул от многочисленных голосов. Слышны слова из Евангелия. Должно быть, ведут беседу на религиозную тему. Вскоре входят ко мне две женщины-паломницы и с ними высокий здоровый бородач, как оказалось потом, бывший гвардейский солдат Павловского полка.

- Позвольте вас спросить? - обращается ко мне одна из женщин. - Вы так хорошо давеча утром объясняли! В этом месте, говорят, Господь исцелил прокаженных и сказал им, чтобы они пошли и показались священникам. Девять послушались Господа, а десятый - самарянин - не послушался и вернулся к Нему; и за это Господь его похвалил, а послушников осудил. Как же это так?

Все трое уставились на меня, как бы говоря: "Что, ученый барин, попался"!

- Тут вы затрагиваете Господа, - говорю им, - очень важный вопрос о законе и вере. Прокаженные пошли п о з а к о н у благодарить Бога очистительной жертвой, а в е р а вернула одного из них ко Христу.

Но в данном случае это не было ослушанием Господа. Напротив, самарянин по вере и послушался Христа, и закон исполнил. Ему говорят: покажись священнику! Он и пошел. Но куда? Не к немощному священнику, который имеет нужду ежедневно приносить жертвы сперва за свои грехи, а к истинному, совершеному Первосвященнику по чину Мелхиседека, к Иисусу Христу. Те девять пошли приносить кровавые жертвы, а самарянин принес Богу лучшую ж е р т в у х в а л ы. Таким образом он по вере оказался большим исполнителем закона и послушником Господа.

Мои слушатели были вполне удовлетворены этим ответом. Они попросили разрешения задать мне еще несколько вопросов, и беседа наша затянулась на несколько часов, так что мне самому нужно было напомнить им, что завтра караван снимется еще до рассвета, а потому не мешает нам немного отдохнуть. Солдата я пригласил ночевать в моей комнате.

И. П. Ювачев

"Паломничество в Палестину"

1904 год издания

Категория: Мои файлы | Добавил: simvol-veri | Теги: паломничество, Палестина

Просмотров: 2056 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/3 |

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Православный Иерусалим

Меню сайта

Категории раздела

Статистика

Форма входа

Поиск

Православные праздники

И. П. Ювачев

"Паломничество в Палестину"

1904 год издания