Когда готовился опрос религиозных деятелей на тему пенсионного обеспечения священнослужителей, с редакцией  связался один московский священник, который согласился пролить чуть больше света на вопросы, связанные с финансовой стороной деятельности православного духовенства. При этом речь шла не о высших иерархах, а об обыкновенных приходских священниках, ежемесячный заработок которых весьма невелик. Экономический кризис, который все никак не закончится, не способствует увеличению их доходов. Слышали ли они что-нибудь о существовании трудовых договоров? На какую пенсию могут надеяться такие священники? Где они будут проводить старость – в монастыре, находясь на положении бесправных иждивенцев? Обо всем этом рассказал наш собеседник, попросивший не называть его имя.

– Пенсии церковнослужителям сейчас платит государство. Но у всех ли священников существует социальная, медицинская, пенсионная страховка?

– Увы, но в большинстве случаев храмы предпочитают не указывать истинный размер зарплаты священников и выплачивают ее большую часть в конверте, чтобы не платить налоги тому самому государству, к симфонии с которым Церковь стремится. Что касается страховки – то я думаю, что штатные священники имеют ее все, а те, кто приехал зарабатывать из других епархий, – не знаю.

– Как быть с монахами и монахинями, ведь монашество – не профессия и пенсии им не полагается...

– Я знал монахиню, которая в свое время работала на принудительных работах в Германии, но компенсацию из нынешней Германии, которая была как бы актом покаяния немцев, за нее получала настоятельница сей святой обители. Сама же монахиня получала только хлеб насущный. Монашествующие лица, если это не наместники монастырей, не иереи или настоятели храмов, вообще часто бывают бесправными. Их права забирают под видом послушания, поэтому они, на мой взгляд, наименее социально защищены. Особенно жалко бывает старух-монахинь, которые находятся во многих обителях на положении рабынь. Несколько лучше положение схимников, которые нужны монастырям для привлечения паломников. Поэтому их часто фотографируют на монастырских буклетах. Самое лучшее положение (не считая настоятелей) у тех, кто стал считаться в народе «старцем». Это поистине «персональная пенсия».

– Кто платит священнику зарплату (а ведь от ее размера зависит пенсия) – епархия или приходской совет?

– Зарплату реально назначает настоятель, причем часто он исчисляет ее размер в зависимости от того, сколько треб на приходе. Многие настоятели прямо так и говорят – вот тебе минимум зарплаты, остальное заработай сам. Это значит – ищи себе требы. Получается, что вымогательство от прихожан (вольное или невольное) становится чуть ли не главным источником дохода пастыря. И самое пастырство прекращает быть таковым. Но ведь эти доходы только на сегодняшний, насущный день – до старости эти деньги не долежат, они будут истрачены. Ясно, что требы совсем не влияют на обеспечение священников пенсионными пособиями.

Хуже, и гораздо хуже, положение диаконов. Они не имеют треб, почти везде разделение «братской кружки» (то есть пожертвований прихожан) отсутствует, а это ведь было узаконенное право клириков до революции. Диаконам приходится довольствоваться только «милостыней» настоятеля.

– С кем заключается трудовой договор – с епархией, с приходским советом?

– Мне ничего не известно о существовании таких трудовых договоров. Другие священники в этом смысле, может быть, счастливее меня.

– Если священник живет в основном на требы или на пожертвования, никем не фиксируемые, то нет и отчислений в Пенсионный фонд. Получается, что он вынужден служить как можно дольше, не выходя на пенсию?

– Да, так именно и получается. Но это с финансовой точки зрения. Вообще же почти каждый священник, как я думаю, хочет оставаться при храме дольше, чтобы причащаться и служить божественную литургию. Наверное, именно это определяющий момент в том, что священники не хотят уходить на пенсию.

– Многие ли церковнослужители готовы пойти на вторую (светскую) работу?

– Я расскажу вам такой случай из реальной жизни московского пастыря. Он был молод и имел много детей. Однако то «жалованье», которое ему платил настоятель, не покрывало даже его элементарных расходов, не говоря уже о возможности откладывать деньги. И настоятель ему сказал – «храм наш теперь не может обеспечивать жизнь рядового священника, ищите подработку». Тогда наш пастырь пошел на работу дворником, причем устроился официально. И вот наступил такой момент, когда настоятель потребовал от него выйти на замену заболевшего иерея. Но наш священник отказался, сославшись на то, что он занят на второй работе и может выходить на службу, строго следуя данному ему в начале месяца расписанию. Поначалу гнев настоятеля был неукротим. Он заявил, что напишет жалобу епархиальному викарию. И тогда наш священник ему ответил: «Пишите, но не забудьте указать в своем рапорте, сколько вы платили мне, сколько у меня детей и о том, что вы сказали, что наш храм не может обеспечить мою семью». Настоятель подумал и увеличил жалованье священнику вдвое.

А вообще в нормальных условиях наши священники не готовы, на мой взгляд, работать на второй работе. Такие случаи в Москве мне неизвестны.

Мне хочется сказать, что положение большинства наших целибатных (не имеющих семей) пастырей тоже более чем тяжелое. Надеяться на помощь епархиального управления – значит, согревать в своем сердце розовую иллюзию. В большинстве епархий нет мест для домов престарелых для одиноких священников. В лучшем случае этим целям служит какой-нибудь монастырь. Но стать на старости лет рабом отца-настоятеля или матери-настоятельницы – дело незавидное. В этом смысле мы должны учиться социальному обеспечению престарелых священников у Католической Церкви. Там это дело поставлено лучше – как и вообще на Западе, о пенсионерах лучше заботятся, чем в нашей стране. Архиереям РПЦ МП нет дела до тех, кто вышел за штат. О них вспоминают только тогда, когда нужно совершить их отпевание.